Что говорят древние летописи? Что известно о Ближнем Востоке хотя бы времен Ивана Грозного? Может имеет смысл обратиться к древним текстам?..

В 7067 (1559)-м году государь царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси при благоверной царице и великой княгине Анастасии, и при царевичах Иване и Феодоре, и при святейшем папе и патриархе Макарии, митрополите всея Руси, и при архиепископе новгородском Пимене послал в Царьград, Иерусалим, Египет и в Синайскую гору новгородского архидиакона Геннадия и купца Василия Познякова, да Дорофея Смолянина, да Кузьму Салтанова, псковитянина. Геннадий, не достигнув Иерусалима, умер в Царьграде. А Василий Позняков с товарищами побывали в святом граде Иерусалиме, и в Египте, и в Синайской горе, и в Раифе, и что там видели, то бывшее и описали. И вернулись в царствующий град Москву.

     Мы же ему обо всем рассказали: «Есть, государь, у нашего государя в Московском царстве святых церквей бесчисленное множество, а служба в них божественная ведется повседневно не одновременно, а в разные часы. Есть, господин, церкви ружные, в которых служат в первом часу утреннюю божественную литургию, а в иных заутреню с полуночи, а литургию в третьем часу дня, а в иных заутреню перед зарей, а литургию на четвертом часу дня и на пятом, а вечернюю так же — и рано и поздно». Он же ответил нам: «Бог да благословит и укрепит вашего государя царя и царевичей и их царства; миром оградит давшего вам такую благодать — славить себя на земле непрестанно. Ангелы его славят непрестанно на небесах, а вы на земле».

     И еще он нас спрашивает: «Есть ли в вашей земле — в государстве-царстве — иноверные: жиды, и бусурманы, и еретики, и копты, и армяне, и прочая их проклятая вера — ересь? Живут ли домами своими?» Мы же говорили ему: «Нет, владыко. У нашего государя в царстве жилья им нет. Не велит жидам государь ни торговать, ни впускать их в свою землю». Он же, встав с престола, сотворил молитву, поклонился до земли и сказал: «Бог да простит царя, государя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси и его царевичей Ивана и Феодора, которые отогнали беззаконных жидов, как волков, от стада Христова». И говорил нам: «Мы, братия, называемся христианами. А от них терпим великие трудности ради имени Христова». И начал он сильно плакать. Мы же, глядя на его пречестной лик, не могли удержаться от слез и молили его слезно, чтобы он перечислил свои христианские нужды нам на пользу. Он же, посидев немного, стал нам рассказывать с помощью переводчика Моисея, старца Саввина монастыря.

     Был, де, в Египте царь мамелюкский, имя ему Гаврила, а неверием чистый турок; на христиан был особенно зол, злее нынешних турок. У него был брат жидовин, очень умный. Удивительное же рассказывается о преславном папе александрийском Иоакиме и о его терпении.

     Этот врач-жидовин захотел погубить всех христиан в Египте. Он пришел к египетскому царю Гавриле: «Живут, царь, у тебя в Египте христиане, а не следует им на твоей земле жить, потому что они язычники, а вера их неправая. Вели им держаться своей турецкой веры или нашей жидовской». И сказал ему царь: «Я бы их до вечера отуречил, да есть у них старец патриарх, и называют его святым. И я его боюсь». И сказал ему жидовин: «Не бойся ты, царь, этого старца, отдай его мне в руки. И я ему дам такого зелья — пол-ложки выпьет, и через полчаса он жив не будет». Царь же ему ответил: «Если ты того старца предашь смерти, то я всех христиан отуречу». И приказал царь патриарху быть у себя.

     Патриарх же пришел к царю, и сказал ему врач-жидовин: «Старче, оставь свою веру и прими турецкую веру или нашу жидовскую правую веру, а ваша христианская вера неправая».

     Патриарх же отвечал царю: «Царь, мы ваши веры — турецкую и жидовскую — не хулим. А наша православная христианская вера правая, добрая». Жидовин же сказал патриарху: «Это правда ли, что в ваших книгах написано, если кто и смертельное зелье выпьет, то не повредит оно им?» Патриарх же ответил: «Истинная правда». Жидовин же сказал: «А если это вправду написано, можешь ли мое смертельное зелье выпить за свою веру?» Патриарх ответил: «Я готов умереть за Христа моего и за православную веру. Сразу давай что хочешь». Жидовин же сказал царю: «Дай мне, царь, неделю сроку». А спор у них был перед царем в воскресенье. Царь приказал патриарху через неделю быть у него. Патриарх, придя к себе домой, созвал всех христиан. Он сказал им все — что у них был спор перед царем с врачом-жидовином о христианской вере и что ему предстоит выпить смертельное зелье из его рук. И сказал им патриарх: «Отцы и братия, помолитесь Господу Богу и пречистой его Матери, чтобы сохранили меня от беззаконного жида; если же я умру за православную веру, то предстану раньше вас перед Богом и небесным царем и умолю о вас небесного царя, и вы все сугубые примете венцы из рук Господних. А если и муки примете, то станете новыми страдальцами в нынешнем роде. Но не думайте, братие, отступить от православной веры и смените скорбь мою на радость».

     Они же пали к ногам его, говоря со слезами: «Владыко, не оставь нас, сделай так, чтобы и мы ту смертную чашу пили, которую тебе дадут пить. Не думай, владыко, что мы отречемся от истинной веры; если ты умрешь, ни один из нас не уйдет с царского двора, не вкусив смерти». И, придя к себе домой, затворились они на всю неделю и не выходили из домов своих, молясь Богу со слезами.

     Патриарх же в посте пребывал всю неделю и бодрствовал. И когда настал день Воскресения Христова, патриарх пошел к заутрене в храм чудотворца Николая, и встал на своем обычном месте, и скорбел о том, что ему пить зелье отравное, и был в смятении великом. Во время девятой песни он стоял, опершись о посох, и, слегка задремав, увидел во сне, как из алтаря вышла жена в белых ризах и с нею двое юношей. Жена подошла к патриарху и сказала ему: «Старче, дерзай, не бойся, я с тобою». Он же вгляделся и увидел перед собою священника, стоящего с кадилом. Тогда он подошел к иконе Пречистой Богородицы и поклонился до земли со слезами, славя Бога. И сразу оставила его скорбь, и пришла ему на сердце радость великая. И, отстояв заутреню, он отслужил сам божественную литургию и причастился божественных тайн. И многие христиане, мужчины и женщины, причащались из его рук и готовились вместе с патриархом к смертному часу. Патриарх же благословил их своими руками и прослезился перед ними, умоляя их, чтобы они не отрекались от истинного Бога. Они же со слезами и с великим плачем целовали его и обещали вместе с ним испить смертную чашу и кровь свою за Христа пролить.

     Патриарх же радости исполнился и предстал перед царем на смертный час во всей своей святительской одежде. Христиане же пошли с ним, мужчины, и женщины, и младенцы. А расстояние от церкви святого Николы до царского двора три версты. Много же народу пошло вслед за ними: турки, арабы, латыняне, копты, марониты, ариане, несториане, яковиты, тетродиты и всяких вер люди, которые хотели видеть, что будет с христианами. Патриарх же с христианами пришел к царю в палату. В палате было много людей — паши и санджаки и тот окаянный жидовин. А кубок стоял на окне, полный отравного зелья. Патриарх вошел в палату, поклонился троекратно на восток и сказал царю: «Вели подать поведенное тобою. Я готов за Христа моего выпить чашу смертную». Царь же сказал ему: «Старче, не с нами у тебя было прение о вере. И не мы тебе даем ту чашу пить». Жидовин же, взяв кубок, полный зелья отравного, пенящегося верхом, принес патриарху. И сказал он патриарху: «Возьми эту чашу и выпей. Если будет вера ваша правая, то ты будешь цел и невредим. А если неправая, то ты смерть вкусишь».

     Святейший же патриарх взял чашу, и прослезился в тот час, и сотворил молитву; и, перекрестив чашу, дунул на нее, и тотчас пропала пена, и появилось в чаше красное вино. Христиане же на царском дворе вопили со слезами: «Владыко, помилуй род христианский!» И стали взывать: «Господи, помилуй!» И выпил патриарх чашу до дна, и показалось ему вино сладким, хорошим. И был он цел и невредим. И сказал патриарх царю: «Вели мне подать немного воды. Царь приказал ему дать воды. Лицо же его осветилось — как солнце.

     Все стали дивиться красоте лица его. И принесли ему воду. А он влил воду в кубок и, взболтав ее, принес жидовину и сказал ему: «Я от твоей доброй веры пил смертное зелье, а ты от моей от недоброй веры испей воду». Но жидовин не хотел пить. Тогда патриарх сказал: «О царь, рассуди меня с жидовином. Я из его рук пил зелье, которое он делал всю неделю. А я перед тобою воду влил — не зелье». Тут же стояло много народу, и все они закричали на жидовина. И царь ему приказал пить. И выпил он воды той немного, и вот стало тело его пухнуть. Он побежал из палаты в дом свой. А царь послал за ним янычара посмотреть, что с ним будет. И через полчаса пришел к царю янычар и сказал: «Царь, окаянный жидовин мучительно умер: лопнула его утроба и выпала». А царь сказал: «Старец, проси у меня что хочешь, но не гневайся на меня. Не я тебе то зелье давал; а кто его тебе давал, тот и погиб». Патриарх же ответил: «Дай мне, царь, тех христиан, которые в Египте живут, чтоб я ими ведал и их судил, и чтобы за ними стражники твои не ходили и не продавали их».

     Царь отдал ему христиан и грамоту ему отдал. И вот он пошел от царя. Христиане понесли его на своих руках, славя Бога, и устроили богатую и честную трапезу для странников и убогих. А турки с тех пор стали его почитать и очень бояться. Когда же святейший патриарх пришел в свою келью, у него от того лютого зелья выпали зубы один за другим, без боли. Старец же пек ему повседневно опресноки и мягкий белый хлеб, тем его и кормили. И после того злого зелья он был в Египте патриархом 16 лет.

     Но вот к Египту пришел с войском царь Сулейман турецкий из Царьграда и захватил Египет в 7022 (1514)-м году, и того царя Гаврилу захватил, и приказал его повесить в царском одеянии на железных воротах в конце большого торга.

     А мы слышали о святом патриархе, что он был на патриаршестве восемьдесят пять лет и что он постриженик Синайского монастыря. В этом монастыре он был двенадцать лет, а в Иерусалиме у Гроба Господня служил три года.

     Удивительное же нам поведал святой патриарх о церкви святого Николы, что в Египте. Тот же царь мамелюкский Гаврила беззаконный приказал отнять у патриарха церковь и переделать ее в баню для себя. Патриарх стал горевать и помолился с христианами в церкви святого Николы. В ту же ночь явился царю святой Никола и. взяв его рукой за горло, стиснул и сказал ему: «Почему ты приказал в моем доме баню устроить? Если ты не велишь мой дом отдать христианам, тогда в следующую ночь приду и погублю тебя». И тотчас послал царь к людям своим и не велел трогать ту церковь, и отдал ее патриарху. И патриарх служит в той церкви и доныне.

     А нам приказал патриарх ехать с ним в Каир. А до Каира три версты. И пришли мы в Каир с патриархом. В Каире большая церковь святого страстотерпца Георгия, девичий монастырь. А в церкви с левой стороны, за решеткой за медной, написан образ Георгия чудотворца. Много же знамений и исцелений бывает от этого образа; а исцеляет не только христиан, но и турок, и арабов, и латынян. А другая церковь Пречистой Богородицы. И еще были церкви в Каире христианские: святых мучеников Сергия и Вакха, да Успения Пречистой Богородицы, да святой мученицы Варвары. А ныне теми церквами владеют еретики — копты. И в церквах у них иконы и алтарь есть. А крещения у них нет, обрезаются по старому закону. А Каир ныне пуст, живет в нем немного старых египтян, цыган; а турки и христиане не живут. А город был каменный, да развалился, только одни ворота стоят целые; в те ворота въехала из Иерусалима Богородица с Христом и с Иосифом.

     В Каире мы пробыли с патриархом четыре дня. И оттуда пошли в монастырь святого Арсения, который учил грамоте царских детей Аркадия и Онория; а до того монастыря семь верст. Монастырь стоит на высокой каменной горе, а в той горе каменные пещеры, в которых живут старцы-отшельники. Монастырь был очень красив, кельи облицованы камнем. А ныне он опустошен арабами.

     И оттуда пришли в Египет. И божественную литургию у святого Николы со всем собором служил сам патриарх. И после отпуста он не велел ни одному человеку выходить вон. И сел у царских дверей справа, лицом к людям, в полном облачении. И стал им говорить, что идет в Синай молить Бога за государя царя. Люди же все поклонились ему до земли и стали его умолять: «Владыко, не оставь нас, приди к нам с Синайской горы, не останься там». Он же дал свое слово.

     И мы пошли с ним на Синайскую гору в субботу на Дмитриев день. И наняли мы верблюдов до Синайской горы, а за наем дали по золотому с человека. А на верблюде по два человека по сторонам, и корм свой, и воду в мешках кожаных на верблюдов погрузили, более десяти пудов весу, а хлеба сухого по гентарю на человека. А гентарь тянет три пуда. А ходу до Синайской горы двенадцать дней, и вся дорога от Египта до Синайской горы идет пустыней. А пустыни у них не наши: в их пустынях нет ни лесу, ни травы, ни людей, ни воды. И шли мы пустынею три дня, не видели ничего, только один песок да камни. На четвертый день увидели мы Красное море — то место, где Моисей провел шестьсот тысяч израильтян сквозь Красное море, а фараона утопил в пучине со всеми воинами его. На поверхности же воды через все море видно двенадцать дорог морских. Море то все синее, а дороги те белые на воде лежат — издали видно. А как подойдешь к морю, море то, как обычно, все лазоревое. Арабы кормят верблюдов сухими бобами, а воды им не дают по три дня.

     Удивительное же рассказывают о переходе сынов израилевых через Красное море. Когда ангел Господень велел вывести израильтян из Египта, Моисей с ними пошел за реку Нил; днем их закрывали облака, а ночью им светил огненный столп, и шел он перед ними. Они же шли день и ночь без сна. О том пророк Давид написал: «И не было в коленах их болящего». И пришли они к Красному морю и возроптали на Моисея, говоря: «Зачем ты привел нас из Египта в пустыню? Разве не было гробов для нас в Египте? Не лучше было бы, если бы мы работали на египтян? А теперь где мы можем укрыться от сильной руки фараоновой? Зачем ты привел нас к морю?» Моисей же сказал им: «Смолкните и не ропщите: Бог повелел вас вывести из Египта, Он и спасет вас». Тут же на берегу моря есть высокая гора. Моисей поднялся на гору помолиться, и показал ему ангел дерево, и из того дерева велел вырезать жезл, и тем жезлом ударить поперек моря. И расступится море, и пройдут сыны израилевы сквозь море. А фараон придет следом. И прославится Бог израилев через фараона и воинов его.

     Моисей же спустился с горы и повелел им разделиться на двенадцать колен. И пришел к морю, и ударил жезлом поперек моря, и сказал: «Во имя Господа Бога Саваофа да расступится море, да пройдут сыны израилевы посуху». И вот расступилось море. И ударил Моисей двенадцать раз по морю, и стало двенадцать дорог, и пошли сыны израилевы каждое колено своей дорогой, а фараон пришел вслед и погнался за ними. И вышли сыны израилевы на берег моря, а фараон был посреди моря. Моисей же простер руку и ударил жезлом в длину моря: «Во имя Господа Бога Саваофа да сомкнется вода!» И тотчас сомкнулась вода. Моисей начертал на море прообраз креста Господня; фараон же утонул в море со всеми своими воинами, а люди фараоновы обратились в рыб; у тех рыб головы человеческие, а туловища у них нет, только одна голова; зубы и нос человечьи, а где были уши, тут перья; а где затылок, тут стал хвост; и не ест их никто. И кони и оружие обратились рыбами; на конских рыбах шерсть конская, и кожа у них толщиною в палец. А когда их ловят, то кожу снимают, а тело бросают. Из кожи арабы делают подошвы с мехом, а воды не выносят, а в сухое время на год хватает. А где вышли сыны израилевы из моря, то от того места в пяти верстах двенадцать источников. В том месте сыны израилевы возроптали на Моисея за то, что воды нет и пить им нечего. Моисей же повелел им встать каждому своим коленом, и они встали почти на двух верстах. Пришел Моисей в станы их и ударил жезлом, и закипела вода — двенадцать источников. Удивительное <говорят> об этих источниках. Гора высокая была из песка: песку много — по колено погружается нога в песок. И на этой горе те источники кипят, брызгая вверх, а протекши сажени с две, опять уходят в землю. И тут мы себе воды набрали. Потом шли еще три дня и поднялись на высокую гору. На этой горе сыны израилевы опять возроптали на Моисея. Моисей же ударил жезлом в гору, и потекла из горы река. Об этой реке пророк написал: «Даст им Бог в безводных <местах> реки». И оттуда шли три дня и нашли на дороге большой камень: из того камня Моисей вывел двенадцать источников. И теперь видно, откуда шла вода.

     И вот пришли мы к пречестному монастырю Синайской горы. Игумен же синайский с братиею вышли с крестами за полверсты от монастыря, они встретили нас, а патриарху вынесли серебряный крест на блюде. Патриарх же тем крестом благословил игумена и всю братию. Игумен подошел к нам и целовал нас, обнимая и захлебываясь слезами и говоря: «Мы благодарим Бога, сподобившего нас видеть посланников православного царя». Потом стали нас обнимать и целовать братья с великою любовью, проливая слезы от радости. Не могли они удержаться от слез. Потом вошли в церковь. Мы будто в рай вошли: церковь Преображения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа весьма красива, вымощена мрамором, белым и синим; резьба по камню мелкая, расцвечена разными красками и устлана узорами будто камчатными. Мы же поклонились святым иконам и пошли вправо от алтаря. И тут против престола около стены стоят мощи святой мученицы Екатерины. Гробница сделана из белого мрамора, на гробнице же резаны искусные узоры; в длину она около сажени. И мы, помолившись святой Екатерине, покрыли те мощи покровом царя государя и великого князя всея Руси Ивана Васильевича. А покров с нами был послан, бархатный с золотым шитьем. В той же церкви за алтарем придел над Неопалимою Купиною, где Моисей видел Богородицу с младенцем, стоящую в огне и не опаляемую. В этот придел — в Неопалимую Купину — вход со двора, а на дверях вырезаны двенадцать праздников. А ходят люди в ту церковь в великой чистоте, в выстиранной или в новой одежде. А придя к церковным дверям, сапоги или башмаки снимают, да ноги вымыв, входят босиком или в суконных чулках. И мы, грешные, вошли помолиться и увидели то место, покрытое квадратной мраморной плитой в полсажени. Над той плитой поставлен престол и совершается божественная служба. В нее вделаны два больших камня, которые опалила Неопалимая Купина. Эти камни патриарх целовал, близко к ним не подходил, а, став поодаль, лег на землю, <так>, чтобы можно было достать и поцеловать; и мы, грешные, целовали. А над Купиною горят три лампады неугасимые. Справа написано на полотне Моисееве деяние. При выходе из того придела прямо в стене замурованы мощи святых отцов, избиенных в Синае и в Раифе. А в большой церкви двенадцать столпов, высеченных из дикого камня, а паникадил пятьдесят. Всех же церквей и приделов в Синайском монастыре двадцать пять. Монастырь стоит между двух гор; келий в нем триста, все каменные, и ограда каменная; на воротах огради стоят две пушки. А братьи девяносто человек, потому так мало, что они терпят великое насилие от безбожных арабов. Тех арабов в количестве четырехсот человек прислал сюда в монастырь благочестивый царь Юстиниан. А теперь их стало очень много, и живут около монастыря по пустыням; приходят в монастырь по двести человек каждый день, и все берут с монастыря оброк: муку пшеничную, и соль, и масло, и лук. А если им старцы корму не дадут, тогда они старцев побивают камнями за монастырем. Мы видели великое насилие от тех арабов над старцами синайскими, как только могут терпеть от них! И видели мы много старцев-подвижников. Посреди монастыря колодец, а около того колодца растет шиповник, который посадил Моисей. Этот колодец питает водою весь монастырь. На левой стороне против колодца стоит церковь Василия Кесарийского, а ныне турки в ней устроили себе мечеть.

                       

     И были мы в монастыре четыре дня. И пошли с патриархом на самую святую вершину Синайской горы. Вышли мы, отслужив раннюю обедню, а туда, на святую вершину, к ночи взошли: очень труден подъем — все время в гору по камням. По пути мы видели источник, который синайский старец вывел из каменной горы молитвою. Эта вода и ныне идет по каменным трубам, орошает монастырский сад. По дороге от этого места стоят три церкви: церковь святого Ильи пророка, тут он и постился сорок дней, а пищу ему вороны приносили, да церковь Елисея пророка, да церковь святой мученицы Марины. А по дороге от этого места, не доходя святой вершины, находится большая скала; когда Илья пророк поднялся на святую вершину, ангел той скалой заложил дорогу, и из-за этой скалы весьма тяжек подъем на святую вершину — гора пошла круто вверх. И устроена каменная лестница. Тут патриарха поднял на своих плечах старец синайский Малахия: сам патриарх не мог подняться. И вот мы поднялись на святую вершину. Тут стоит церковь Преображения Господня. В той церкви возле алтаря лежит большой камень. Когда Бог сошел к Моисею на святую вершину, Моисей встал около этого камня, и камень закрыл собой Моисея с головой. И, стоя за тем камнем, говорил Моисей с Богом и принял от Бога закон — каменные скрижали, написанные рукой Божьей. Тут же мы видели каменную пещеру, где Моисей постился сорок дней. Тут же и арабская мечеть на святой вершине. И пробыли мы тут день да ночь. Гора же та очень высока, облака небесные ходят по воздуху ниже горы и трутся о горы. А ветер на горе очень сильный и стужа лютая.

     И пошли мы с горы, и пробыли по дороге ночь в монастыре, где Илья постился. А на святой вершине патриарх и игумен синайский собором отслужили божественную литургию. В Синайском монастыре мы пробыли три дня и пошли на гору святой мученицы Екатерины. Если немного отойти от монастыря, тут лежат два камня порознь; на них Моисей водрузил на столпе медного змия. Тут и жилище было сынам израилевым. Пройдя еще немного, мы увидели тот горн, высеченный из двух камней, в котором израильтяне отливали голову тельца. Пришли мы в сад монастырский, а в монастыре две церкви: Сорока мучеников и преподобного отца нашего Антония Великого. Сад большой и очень хороший, и много в нем всяких плодов.

     Синайская гора — по одну сторону, а по другую сторону — гора святой мученицы Екатерины. Тут мы пробыли ночь; утром рано, за три часа до рассвета, мы пошли с фонарями к святой мученице Екатерине. И трудно очень идти, горы все каменные. На гору мы поднялись к полудню. А ходу от Синайской горы до Екатерининой горы пять поприщ. На верху горы мы видели место, где триста лет лежат мощи святой мученицы Екатерины, и на том месте были, где два ангела стерегли ее тело. И тут мы помолились святому месту. И оттуда мы пошли с горы и зашли в другой сад монастырский. В том монастыре церковь святых апостолов Петра и Павла, и кельи стоят, и старцы живут. В Синайский монастырь мы пришли на праздник святой мученицы Екатерины. И после всенощной патриарх, распечатав гробницу с мощами, сам целовал святые мощи, и мы, грешные и недостойные, целовали голову святой Екатерины. Святые же ее мощи, нагие, собраны в гробнице и покрыты тканью хлопчатою, да сверх их решетка железная наложена. От мощей святых и от ткани той благоухание исходит благовонное. И частицы той ткани патриарх давал христианам для почитания, а частицы мощей святой никому не дают, потому что не велела святая свои мощи никому трогать. И так отметили честной праздник. Утром мы пошли туда, где постился Иоанн Лествичник сорок лет, а на пути видели пещеру на Синайской горе, куда приходил Иоанн Лествичник и видел больше грешников, кающихся со слезами, чем безгрешных. От пещеры мы пошли на место Иоанна Лествичника и видели его жилище под скалой — тесное и темное; это место от монастыря около четырех верст. Оттуда и видел святой Иоанн на святой вершине лестницу до небес и по ней восходящих иноков, и как их берет сам Господь Иисус Христос за руку. А всего пробыли мы в Синайском монастыре двадцать дней. И видели в Синайском монастыре птиц рябых, вроде наших кур. Тех птиц Бог послал с небес израильтянам, когда они жили в Синайской пустыне сорок лет. О том написал пророк Давид: «Птицы пернатые упали на стан их, около жилищ их, и они ели и насытились». И нет мяса вкуснее тех птиц.

     И в конце дня патриарх показал нам мощи: животворящее древо — цветом некрасивое, темное, как бы серое; немного его, с небольшой черенок. Потом он показал нам три кости рук от мощей святых бессеребренников Козьмы и Дамиана, да часть руки святого апостола Луки, да осколок от камня, который был привален к Гробу Господню. И иные мощи, но не знаем, какого святого, — подпись стерлась. Монастырь Синайский между двух гор каменных, и его не видно за полверсты ниоткуда. Из Синайского монастыря, сев на верблюдов, мы направились с патриархом к Раифе и с Божьей помощью дошли за три дня до Раифы. Дорога очень трудная, между каменных гор, кроме как на верблюдах, никак не возможно пройти; по той дороге водных источников очень много. Мы пришли в Раифу в день памяти святого пророка Наума. В Раифе греков нет, живут сирийцы — вера православная, христианская. В Раифе находится пристань для индийских кораблей. От Раифы до Индии три месяца морского пути. Раифа — каменный город, небольшой, турок в нем нет, только христиане живут, один санджак, да десять янычаров.

     Корабли в Раифе на Красном море сделаны без железных гвоздей, скреплены веревками и обмазаны горячей серой, потому что в море много камня магнита, и все горы из магнитного камня — железо к себе притягивают. Мы видели, как индийские купцы на кораблях привезли двух индийских волов, оба черные; а между рогами у них — сядет человек; в длину рог пяти пядей, а в обхват рог трех пядей. В Раифе церковь Успения Пречистой Богородицы, а стоит на монастырском подворье Синайского монастыря. В той церкви лежат мощи святой мученицы Марины, весьма чудесные. Мы поклонились святым мощам и пошли туда, где Моисей посадил семьдесят фиников и где Бог даровал ему двенадцать источников, текущих из каменных гор; вода в них горячая течет. А повыше тех источников течет источник, его название Мерра, — в нем вода холодная, только очень горькая. А от тех фиников, от корней, расплодился большой сад. От Раифы до Моисеевых источников и фиников две версты, а до монастыря Ивана Раифского три версты; монастырь этот разрушен до основания погаными турками.

     Из Раифы мы пошли в Египет. От Раифы до Египта мы шли десять дней, и по дороге, во время стоянки на ночлеге, на нас хотели напасть беззаконные арабы-пустынники. Бог, не желая оскорбить святого патриарха, внушил им страх: всю ночь простояли возле нас, а напасть не посмели. Утром мы отошли от них без помех.

     А вот сказание и перечень поклонных мест святого и Богом соблюдаемого города Иерусалима, где ходил Господь наш Иисус Христос пречистыми своими стопами со своими учениками и апостолами; об этом мы, грешные, пишем для сведения верующим во истинного Бога Господа нашего Иисуса Христа, сколько имеется поклонных мест в святом городе Иерусалиме и в окрестных местах.

     Город Иерусалим стоит на восток, на горе Сион, окружность его три версты. Внутри города стоит большая церковь, где Гроб Господень, — Воскресения Христова, — каменная, в длину сто двадцать сажень, а в ширину — пятьдесят сажень. А Гроб Господень из белого мрамора. Длина Гроба Господня девять пядей, а в ширину пять пядей. Стоит Гроб Господень посреди большой церкви, верх церкви не покрыт — разбит погаными турками. Над самым Гробом Господним стоит малая церковь каменная, разделенная надвое, а снаружи и внутри малая церковь облицована мраморными узорчатыми плитами. А Гроб Господень стоит в той церкви направо, примурован к стене; он покрыт мраморною плитою. Этот Гроб сделала царица Елена. Под тем Гробом еще Гроб, где Господь наш Иисус Христос был положен Иосифом и Никодимом; из него же он воскрес и нам даровал вечную жизнь. К тому Гробу нельзя подойти никому, и вход в него под землею заложен камнями. А перед вратами святого Гроба в приделе лежит камень, который отвалил ангел от дверей Гроба, и над ним стоят четыре лампады; и от того камня немного осталось — разобран на мощи. А внутри над самым святым Гробом горят сорок три лампады, день и ночь. А в те лампады масло наливает казначей Гроба Господня по имени Галеил; а дают ему на масло православные христиане и из разных стран присылают. Около малой церкви Гроба Господня шесть лампад. А над церковными вратами одна лампада. Перед малой церковью Гроба Господня стоит престол болгарский, и над ним лампада горит день и ночь. А за тем престолом стоит церковь греческая, покрытая, длина той церкви десять сажень, ширина — пять сажень, а посреди той церкви пуп всей земли, покрыт камнем. А налево от той церкви стоит темница, куда посажен был беззаконнейшими иудеями Господь наш Иисус Христос, нашего ради спасения. И там горят четыре лампады день и ночь. А позади греческой церкви выкопана в земле глубокая лестница, в тридцать ступеней. И там стоит церковь во имя царя Константина и матери его Елены, в ней горят три лампады. А позади той церкви еще одна лестница выкопана в земле, в семь ступеней. Там обрела царица Елена крест Христов. Над тем местом семь лампад христианских, да одна лампада латинская. И в том месте ветер сильный дует. А за алтарем греческой церкви придел, в нем стоит столб из белого мрамора, к нему был привязан Господь наш Иисус Христос беззаконнейшими иудеями нашего ради спасения. А другая часть того столба в Царьграде в церкви Успения пречистой Богородицы. А третья часть его в Риме в великой церкви святого апостола Петра.

     А справа от греческой церкви гора святая Голгофа, где распяли беззаконнейшие иудеи Господа Бога нашего Иисуса Христа, и когда, подойдя, один из воинов вонзил копье ему в ребра, то сразу выступила кровь и вода. И пролилась кровь на гору на Голгофу, и тут треснула каменная гора от той крови, и омочила кровь Господа Бога нашего Иисуса Христа Адамову голову; в той горе Голгофе была погребена голова Адама, а ныне то место зовется Лобным. И на той святой горе стоит тридцать лампад, а горят день и ночь беспрестанно.

     И повелением благоверного и христолюбивого царя государя и великого князя всея Руси Ивана Васильевича мы поставили неугасимую лампаду и приказали игумену иверскому да казначею Галеилу ту лампаду беречь и наливать масло. А горой той святой Голгофой владеет Иверская земля, православные христиане, греческой веры, а язык у них свой. А служит на святой Голгофе иверский игумен с христианами, а престол на святой Голгофе во имя Распятия Господа Бога нашего Иисуса Христа. А подъем на святую гору Голгофу по лестнице в тринадцать ступеней. При спуске с лестницы налево под горою стоит небольшая церковь, а в ней гроб Мельхиседека. В той церкви видна расселина от вершины святой Голгофы, что от крови Господа нашего Иисуса Христа расступилась, и видно ее и доныне. А где на святой Голгофе крест стоял, тут гора пробита на полусажень, и то место серебром обложено. А где пролилась кровь Господа нашего Иисуса Христа на гору, и тут расселина с полсажени, широкая, а глубины ее никто не может знать, и это место серебром обложено. А против церковных дверей, около шести саженей, сняли со креста Господа нашего Иисуса Христа; на том месте его положили и обвили плащаницею. И то место покрыто плитою мраморною, и тут горят восемь лампад, день и ночь, от разных вер. И с этого камня положили тело Иисусово в гроб, который был высечен из камня.

     А церковь большая и престол греческий, основана царем Константином и матерью его Еленой, она огорожена четырьмя стенами; а столбов в ней триста, из мрамора, а владеет церковью великою патриарх Герман с христианами, и престол древний. И туда, где патриарх служит, еретики не входят. А по обе стороны великой церкви стоят престолы еретические, приделанные к стенам. А еретики, называющиеся христианами, суть: латиняне, абиссинцы, копты, армяне, несториане, ариане, яковиты, тетродиты, марониты и прочие их проклятые ереси. А престолов еретических восемь. В великой церкви двое врат, одни замурованы погаными турками, а другие отворяются, и стоят запечатанные турками. И у тех врат стоит восемь столбов мраморных, пять белых, а три аспидных темно-зеленых; у врат приделано к церковной стене место высокое и позолоченное. Тут царица Елена жидов судила.

     И в день великой субботы поутру пришел патриарх и мы, грешные, с ним к вратам великой церкви. Тут же много стояло народу, пришедшего из дальних стран на поклонение Гробу Христову. Патриарх же остановился перед церковью, тут же и мы, грешные, с мытниками и янычарами стояли. И пришли турки и распечатали церковные врата, и вошли патриарх с христианами в церковь. А христиане это: греки, сирийцы, сербы, иверы, русь, арнаниты, валахи. А взимают поганые турки со всякого христианина по четыре золотых угорских, и тогда и в церковь впускают. И мы, грешные, дали по четыре золотых с человека. А которому дать нечего, того и в церковь не впустят. А с латинян, фрягов и с еретиков по десять золотых, а золотой по двадцати алтын; только с монахов податей не берут.

     В тот субботний день приходит много христиан из многих земель, странников и убогих, не имеющих что дать поганым туркам. И они подходят к вратам великой церкви, а на вратах небольшие оконца. И вот они смотрят в оконца в церковь и с горьким плачем просят, чтобы их пустили внутрь церкви увидеть Гроб Христа, Бога нашего, и сошествие Святого Духа с небес на Гроб Господень. И когда вошел в церковь патриарх, и мы с ним вошли и приблизились к Гробу Господню, и помолились у святого Гроба и престола Воскресения Христова. И пришли мы туда, где лежит камень, который ангел отвалил от Гроба Господня. А над ним стоят иконы. И мы, недостойные, помолившись, целовали тот камень. И вошли внутрь придела ко Гробу Господню. Тут мы радости и трепета исполнились, когда увидели живоносный Гроб избавителя нашего. И стали мы дивиться Божию человеколюбию, как он нас, грешных, допустил до святого града Иерусалима, чтобы видеть и целовать гроб Божия человеколюбия, а ведь многие неприятности бывают на пути от беззаконных турок и арабов, на море и на суше.

     В ту же Великую субботу с утра приходят поганые турки с погаными санджаками и янычарами в церковь ко Гробу Господню и гасят все лампады в церкви, и в ее приделах, и над самим Гробом Господним, ни одной не оставят. Обычай же у патриарха, чтобы и в домах своих в Великий четверг гасили огонь. И сходит огонь с небес на Гроб Господень, и от этого огня берут в свои дома и держат тот огонь весь год. Но дела при нем никакого не делают, только Богу молятся — до праздника Воскресения Христова. Турки же малую церковь запечатывают своей печатью и стражу ставят у дверей гробницы. Патриарху же с христианами предоставляют престол в старой трапезной. Патриарх с христианами идет в свою церковь Воскресения Христова, и там они Богу молятся со слезами и ждут Божьего знамения с небес.

     И за два часа до вечера через открытое место солнце осветило великую церковь. И упал солнечный луч на крест, что внутри церкви, — крест на гробнице, над Гробом Господним. И увидев то божественное знамение — луч, — патриарх начал в своей церкви вечерню петь с христианами и, не прочитав паремии, взял Евангелие, крест и хоругвь и свечу без огня, и пошел патриарх в боковые двери от престола старой трапезной ко Гробу Господню. А за ним пошли иноки и христиане, а за ними — игумен венецианский Внифантий, который живет на горе Сионе с фрягами, а за ним армянский игумен с армянами, а затем пошли копты, и абиссинцы, и марониты, и несториане, и остальные проклятые еретики со своими попами. Патриарх с христианами пришел ко Гробу Господню, и обошли они гробницу трижды, молясь Богу со слезами. Иноки, инокини и все христиане плакали горько и взывали к Богу: «Господи, сподоби нас видеть благодать твоего человеколюбия и не оставь нас, сирых». Патриарх же, обходя вокруг Гроба Господня, пел стихиру: «Днесь ад стеная вопиет». Мы же все плакали, не могли удержаться от слез. И патриарх подошел к дверям гробницы и велел туркам распечатать ее. Затем он отворил двери гробницы, и все люди увидели Божию благодать, сошедшую с небес на Гроб Господень в огненном образе, — по Гробу Господню, по мраморной доске, ходил огонь всех цветов, подобный молнии небесной. А лампады все над гробом были без огня. Как увидели все люди такое Божие человеколюбие, они возрадовались радостью великою, и многие плакали от радости. А латинский игумен Внифантий захотел прежде нашего патриарха войти в гробницу. Но старец Синайского монастыря, священник Иосиф, и Малахия, и старец Моисей из Саввина монастыря схватили его и не дали ему раньше войти в гробницу. Наш же патриарх Герман вошел в гробницу один со многими свечами в обеих руках и приблизился ко Гробу Господню, держа свечи в руках подле самого Гроба Господня. И сошел огонь с Гроба Господня, как молния, на руки патриарха и на свечи, что в руках его, перед всеми людьми. И нас, грешных, удостоил Господь Бог видеть: в это же время христианская лампада на Гробе загорелась посреди всех лампад, а из других ни одна лампада не загорелась. Патриарх же вышел из гробницы, неся в обеих руках горящие свечи, целые пучки свеч, вынес огонь ко вратам гробницы. И встал патриарх вблизи на высоком месте, а вокруг него стоял народ, и из его рук брали христиане огонь и зажигали свечи и лампады по всей великой церкви и по святым местам. И разнесли тот огонь по своим домам; и поддерживают его в домах своих весь год. Огонь от горящих свечей, которые патриарх вынес от Гроба Господня в патриаршеских руках, не жжет человеческих рук. А когда христиане возьмут из его, патриарха, рук свечи, то уже в руках христиан огонь станет, как и всякий огонь, — все от него горит. А латыняне и все еретики, игумены их и попы берут огонь на Гробе Господнем от христианской лампады и свои зажигают лампады. И сразу пошел патриарх с христианами по святым местам, со слезами молясь Богу, и потом в свою церковь Воскресения Христова. После этого начинают читать паремии, а затем петь по порядку божественную литургию, во втором часу ночи. Отпев божественную литургию, сел патриарх с христианами и вкусил немного хлеба и вина. И мы, грешные, вкусили немного хлеба и вина. А потом начали читать апостольские Деяния. Великая церковь построена очень искусно и вся украшена мозаикой и расписана золотом. А Гроб Господень не покрыт, на нем доска мраморная.

     Удивительное же мы видели в ту ночь: беснующихся в церкви еретиков, — великое их неистовство. Ходят армяне: один главный их поп, пред их владыкою, звонит в колокольчик. А дьякон ходит пред их владыкою, пятясь назад, с кадилом, и кадит владыку. А ариане, как и абиссинцы, ходят вокруг Гроба Господня, и есть у них четыре бубна больших, и ходят вокруг Гроба, и бьют в те бубны, и скачут, и пляшут, как скоморохи, а иные пятятся и скачут. И мы дивились человеколюбию Божию, как он терпит, — нельзя человеку и на торжище видеть такого беззакония, а мы видели беснующихся в церкви около Гроба Господня.

      И сразу перед самым рассветом облачился патриарх в святительскую одежду, и исполнилась вся церковь благовонием смирны и фимиама. Взял патриарх крест и возгласил велегласно: «Христос воскресе!» — И всю по порядку пропел заутреню. И по всем церквам и по приделам начинают заутреню петь, а по времени и литургию. И празднуют всю неделю, радуясь духовно, а не телесно, не пьянством. А церковь поганые турки опять запрут, замкнут и запечатают. Патриарх же оставляет внутри великой церкви черного священника, да дьякона, да пономаря, чтобы не оставался престол старой трапезной без божественного пения. А пищу им приносят от патриарха и подают в церковь в оконце, что в дверях церковных. А у церкви тут за стеной приделана патриаршеская келья, и в этой-то келье те люди и пребывают безвыходно. А на правой стороне при выходе из церкви стоит колокольня, большая и высокая, на четырех столбах каменных. Под той же колокольней стоят три церкви: одна — Воскресения Христова, другая — Иакова, брата Господня, а третья — святых Сорока мучеников севастийских. И к тем церквам приделан патриаршеский дом. Патриарх приходит в те церкви к божественному пению. На той же стороне стоит темница для заключения повинных. В той темнице сидел великий пророк Иоанн Предтеча, заключенный беззаконнейшим царем Иродом. 

Продолжение следует...